Окно в мир

1991 год

Факт моего рождения ( или Фрагмент биографии )

Утро-ли было, вечер-ли, - пофигу.

Это случилось: Окутанные в белое формы еще усиливали шок, сопровождавший рождение, отражая в глаза свет неоновых ламп.

Ослепший от света, оглохший от звуков и он родился, не ведая еще ужасов и прелестей места этого.

И одетые в белое ВРАЧи, позабыв давно муки собственного рождения, равнодушно внимали процессу этому. Да и правильно!

Восхищаться здесь, действительно, было нечем: как всегда незначительным являлось, шелестел-ли за окнами дождь, или тишина. А все важное проистекало правильно. И даже слепые, зрячими прикидываясь, видели это «... что, пульс нормальный?....орет – значь жить буде!...ой, мамочки!!!...» и прочие, исполненные глубоким смыслом, высказывания и жесты для глухих, прикидывающихся слухачами. И равнодушные ласки сестры медицинской, пропитанные особой древности силой; и неудержимый поток ошеломляющей информации – фатальность вездесущности бытия ЗДЕСЬ. Здесь, в лабиринте выбора, который построили шутя всемогущие Атланты.

Но неизбежная необратимость обращения из блаженного небытия в жизнь реальную-матери-

Альную, так глобальна, что благоговеющий образ этот описать не повернется ни один язык (пусть он хоть любую непотребность может).

Аллегория

Из звенящей тишиной Темноты выбрался в ночь некий. Сновидением набросился на него из дымки тумана снежный ветер в лицо.

Или был здесь ещё свет уличных фонарей, деревья, обросшие колючей белизной, люди?

Никому Не Нужный Писатель И Музыкант, улыбкой стрясши снег с бороды и усов, сказал в пустоту: «Это всё не хорошо. Но также и не плохо.»

Словно не разобрав, рванул Чужой с места, проскрипел, просвистел тормозами автомобилей через улицу с фонарями. «Я был чужим там, я чужой здесь и останусь чужим и не понятым всюду!» - словно бы хотел прокричать Чужой, но не нашёл слов, скрываясь в тайну неизведанных, неосвещённых проулков.

Не нужный никому Писатель остался в толпе один. Никто не ждал его и потому, стегаем равнодушно-недоверчивыми взглядами, плясал он на месте в светлом круге фонарного света, а может даже в его конусе.

О смерти снежинок под пляшущими ногами взрыдала осенняя ночь. И замёрзшие слёзы на лике её остались невидимы в туманности непонятности.

Некий, выбравшийся из темноты, искал тепла призрачно-временного в янтарных каплях древнего алкоголя. Искал, но глаза его залепил снежный ветер. И бесполезно сгорало нутро, исполненное капель тех.

Ни улыбки, ни смеха в кипении жизни. Ни проблеска понимания в протекающих реках алчности и богатства. Должна же была взойти луна, но нет – взошли тучи.

«И это тоже пройдёт.» - хотел было сказать себе Некто, но не успел – мысль уже истлела в потоке времени.

Сказал вместо этого мысль нетленную: «Из красивых семян вырастают иногда растения вонючие, распускаются на них смердящие цветы и превращаются в склизские, ядовитые плоды, которые, созрев, лопаются и обдают прокисшим соком того, кто их посеял, в надежде на урожай.»

Но почему не сказал Некто, что иногда – наоборот???